Брюссель I bis и Конвенция Лугано

С чего начать и почему вопрос вообще важен?

Когда кредитор с российским судебным актом выходит «в Европу», первое, что он слышит от консультантов, — это Брюссель I bis и Конвенция Лугано. Кажется логичным: это же «общеевропейские» режимы взаимного признания и исполнения решений по гражданским и коммерческим спорам. Но верно ли это для российских решений? Короткий ответ: нет, по общему правилу эти инструменты на российские решения не распространяются. Развернутый ответ — в нюансах, и именно они определяют вашу процессуальную дорожную карту и бюджет.

Чтобы говорить понятным языком, определим базовые термины. Признание (recognition) — это допущение иностранного судебного решения к правовому обороту на территории другой страны, в том числе придание ему преюдициальной силы. Исполнение (enforcement, экзекватура) — это наделение решения исполнительной силой через судебный приказ либо решение о предоставлении разрешения на исполнение. Без признания нет исполнения, но признание не всегда автоматически означает возможность принудительного взыскания.

Что такое Брюссель I bis и к кому он применяется?

Брюссель I bis — это Регламент (ЕС) № 1215/2012 о подсудности, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам. Он действует между судами государств-членов ЕС и обеспечивает почти автоматическую систему признания и исполнения без отдельной процедуры «декларации исполнительности», оставляя лишь ограниченный перечень оснований для отказа. Прямо и однозначно: он охватывает только решения, вынесенные судами государств-членов. Российские суды к ним не относятся, следовательно, российские решения вне режима Брюссель I bis. Это следует из конструкции Регламента, главы III (статьи о признании и исполнении) и системного толкования: «решение государства-члена» — термин с чётко очерченными границами.

Отдельная важная деталь: в реконструированном Регламенте появились нормы о lis pendens и связанных исках с участием «третьей страны» (то есть государства вне ЕС). Они позволяют суду ЕС приостановить дело, если параллельно идёт процесс в государстве вне ЕС, чтобы избежать противоречий. Но эти нормы не превращают российские решения в «решения государства-члена» и не дают им автоматического пути к исполнению. Они лишь управляют процессуальными коллизиями в ЕС.

Чем отличается Конвенция Лугано и почему она тоже «не про Россию»?

Конвенция Лугано 2007 года дублирует логику Брюссельского режима, но применяется к отношениям между ЕС и государствами ЕАСТ (Швейцария, Норвегия, Исландия). К российским решениям она не имеет отношения, поскольку Россия не является участником Конвенции Лугано. Следовательно, «коридор Лугано» для признания и исполнения российских судебных актов не открыт.

Значит ли это, что российские решения в ЕС признать нельзя?

Нет. Это означает только, что не работают общеевропейские «автодороги». Остаются три реальных пути:

• Двусторонние договорыконкретной страны ЕС с РФ (или правопреемство на договор с СССР), если таковые существуют и действуют. Их наличие и статус нужно проверять в каждой стране отдельно.
• Национальное право международного гражданского процесса(коллизионное/процессуальное) соответствующей страны ЕС, регулирующее экзекватуру решений «третьих стран». Примеры: Германия — §§ 328, 722–723 ZPO; Испания — Закон 29/2015; Италия — Закон № 218/1995; Нидерланды — ст. 431 Rv и судебная доктрина признания без договора и т. д. В каждой юрисдикции — свой набор условий: от проверки публичного порядка до (в некоторых странах) требований взаимности.
• Будущие многосторонние решения, например, Гаагская конвенция о решениях 2019 года(Hague Judgments Convention). ЕС уже принял участие в Конвенции, и её применение постепенно расширяется, но Россия не является участником, а потому конвенционная «магистраль» для российских решений пока не открыта. В конкретном деле следует проверять дату вступления и охват по материалам Гаагской конференции.

Как это работает на практике: несколько ориентиров по ключевым странам

Германия. Базовые условия признания иностранного решения сформулированы в § 328 ZPO. Среди них — отсутствие нарушения публичного порядка (ordre public), надлежащее уведомление стороны-ответчика, отсутствие конфликтующего решения немецкого суда и взаимность (Gegenseitigkeit) в некоторых конфигурациях. Для принудительного исполнения требуется судебное решение о предоставлении исполнительной силы по § 722 ZPO, с проверкой предпосылок по § 328 ZPO. То есть единый «европейский коридор» тут не действует: вы входите через «национальную дверь» немецкого процессуального права и доказываете соблюдение критериев.

Испания. С 2015 года действует Закон 29/2015 о международном сотрудничестве по гражданским делам, который кодифицировал процедуру экзекватуры для решений из стран вне ЕС. Важны процессуальные требования (надлежащий вызов, окончательность решения, компетенция суда происхождения) и проверка публичного порядка Испании. Судебная практика активно опирается на Закон 29/2015 при оценке экзекватуры решений третьих стран.

Италия. Закон № 218/1995 устанавливает общий режим признания и исполнения иностранных решений при условии, что соблюдены базовые гарантии процесса и отсутствие противоречия публичному порядку. Брюссель I bis здесь «не помощник», если речь не о «внутри-ЕС» решении.

Польша. Для решений из третьих стран действует национальная процедура признания/экзекватуры по разделам Kodeks postępowania cywilnego (КПК), с современными поправками, упростившими режим признания. В научной и практической литературе подчёркивается, что несоответствие «европейского коридора» компенсирует национальный процессуальный путь; при этом наличие двустороннего договора (если он применим) может выступать упрощающим фактором. Конкретный договорный массив между Польшей и Россией упоминается в научных источниках; в каждом деле важна проверка актуального статуса применимости и практики польских судов именно к коммерческим решениям.

Почему «срабатывание» Брюссель I bis или Лугано на российские решения — распространённая иллюзия?

Потому что эти инструменты часто называют «европейскими правилами признания», и в публичном пространстве опускается критический нюанс: кто считается своим. Для Брюссель I bis «свои» — суды государств-членов ЕС; для Лугано — ещё и суды государств ЕАСТ. Российские суды вне обеих систем. Этим объясняется, почему юридически грамотные стратегии по российским решениям всегда строятся снизу-вверх — от конкретной страны исполнения и её национального права и/или двустороннего договора, а не «сверху вниз» от общеевропейских регламентов.

А если в деле фигурируют параллельные процессы: поможет ли Брюссель I bis?

Только частично. Регламент действительно содержит инструменты на случай lis pendens (параллельных процессов) и связанных исков, в том числе, когда один из процессов идёт в «третьей стране». Цель — снизить риск противоречащих друг другу решений. Но эти статьи — про управление процессом в судах ЕС, а не про автоматическое признание иностранных решений. Они могут подсказать тактику, например, ходатайствовать о приостановлении или продолжении разбирательства, но не заменяют национальную процедуру экзекватуры для российского решения.

Где искать «плюсы» и «минусы» для российского кредитора в ЕС?

Плюсы — в странах с предсказуемой, устоявшейся практикой экзекватуры и с ясной линией по публичному порядку (ordre public), где суды отделяют санкционный режим и политические аспекты от процессуальных гарантий конкретного дела. Минусы — там, где сохраняется требование взаимности (как в Германии по § 328 ZPO) либо где национальные суды строго оценивают компетенцию суда происхождения и нередки возражения должника по уведомлению и праву на защиту. В Испании практическое удобство — кодифицированная процедура по Закону 29/2015; в Германии — высокая правовая определённость, но более «жёсткий» тест по § 328 ZPO.

Практическая рекомендация: стройте стратегию «от активов», а не «от регламента»

Пока Брюссель I bis и Лугано не открывают «зелёный коридор» для российских решений, ключевой вопрос звучит так: где находятся ликвидные активы должника и какой там национальный режим экзекватуры? Начинайте с картирования активов и параллельной проверки: (1) есть ли двусторонний договор; (2) каковы тесты национального публичного порядка и уведомления; (3) требуется ли взаимность; (4) какова средняя длительность процедуры и возможные меры обеспечения (в Испании — embargo preventivo, в Нидерландах — conservatoir beslag, на Кипре — freezing order и т. п.). Такой подход экономит месяцы и десятки тысяч евро процессуальных издержек.

Малоизвестный факт, который иногда меняет расклад

В ряде юрисдикций ЕС существуют инструменты предварительного обеспечения до завершения экзекватуры, позволяющие «заморозить» активы или предупредительно отметить имущество в реестрах (например, превентивные запреты отчуждения в испанских регистрах). Эти меры подчиняются национальному праву и не зависят от Брюссель I bis, когда речь о российском решении. Правильно выбранное место обеспечения иногда «покупает» кредитору время и переговорную позицию ещё до постановления о предоставлении исполнительной силы.

Почему тема Гаагской конвенции 2019 года важна «на завтра»?

Потому что это попытка создать глобальный режим взаимного признания и исполнения судебных решений. ЕС уже в нём участвует, и чем шире будет клуб участников, тем меньше значения будут иметь национальные «разрывы» между системами. Но для российских решений вопрос упирается в участие России и временные рамки. Пока ответа «здесь и сейчас» Конвенция не даёт, и стратегия по российскому решению остаётся национальной.

Резюме в одной фразе

Брюссель I bis и Конвенция Лугано — не про автоматическое признание и исполнение российских решений. Для кредитора это означает индивидуальную работу по правилам конкретной страны ЕС: проверка договорной базы, национального процессуального режима экзекватуры и практики по публичному порядку, плюс — осмотрительный выбор юрисдикции под активы.

Короткие ответы на частые вопросы

Почему с нами удобно решать задачи экзекватуры и взыскания

Когда ставка — на скорость и предсказуемость, важны не только знания режимов Брюссель I bis, Лугано или национальных кодексов, но и умение собрать стратегию под активы, выбрать юрисдикцию, а при необходимости — синхронизировать меры обеспечения. Команда ООО «Экономические споры» работает в такой логике ежедневно.

 У нас — многочисленная команда с разными специализациями и опытом 15–25 лет, более 1500 клиентов и экономический эффект свыше 1,7 млрд бел. руб. для бизнеса. Руководитель Сергей Белявский — рекомендованный арбитр МАС при БелТПП, автор 5 книг и 1200+ публикаций.

Мы доступны в офисах Минска (ул. Кульман, 11) и Гродно (ул. Калючинская, 23), свободно общаемся на английском и польском, а развитая партнёрская сеть в 40+ странах от Испании до ЮАР упрощает трансграничные шаги. Есть собственный счёт в PKO Bank Polski — это ускоряет расчёты с зарубежными клиентами. Если вам нужен реалистичный план признания и исполнения российского решения в ЕС — оставьте заявку на консультацию на нашем сайте: разложим задачу на этапы, оценим риски и бюджет и предложим конкретный маршрут.

Если у вас уже есть на руках решение российского суда и вы выбираете юрисдикцию исполнения — мы готовы предложить практичную стратегию с учётом наличия/отсутствия двустороннего договора, требований взаимности и применимых стандартов публичного порядка в нужной стране.